Госденьги к госденьгам

К списку трех основных уязвимостей финансовой системы России ЦБ добавил четвертую: это нарастающая концентрация кредита в сотне крупнейших российских компаний, потенциально угрожающая устойчивости банковской системы. Судя по всему, это двойная уязвимость: кредитование юрлиц крупными банками также растет, с большой вероятностью речь идет об одном и том же процессе. Концентрирующий такие риски конгломерат «госбанки—крупные заемщики» — проблема, которую Банк России намерен пока решать в режиме консультаций и рабочих групп с банками и заемщиками, не исключая в будущем, впрочем, и системных ограничений на такие кредиты.

Банк России опубликовал очередной «Обзор финансовых рисков» — систематизированное описание изменения рисков банковского и небанковского сегмента финсистемы на первый квартал 2019 года. На пресс-конференции первый зампред ЦБ Ксения Юдаева сообщила, что список «уязвимостей» финансовой системы пополнился — к трем ранее описанным трендам, которые при неконтролируемом развитии Банк России отмечал как способные угрожать финансовой стабильности, добавилась еще одна.

О первой уязвимости ЦБ говорит уже несколько лет, это очень быстрый прирост кредита физлицам — в основном по линии потребкредита и ипотеки. Вторая появилась недавно, это возможный разворот тренда в валютизации депозитов: в последние месяцы она снова растет. Третья развивается медленно, это сокращение срочности депозитов в банковской системе. Новая же уязвимость — концентрация кредитов в группе крупных заемщиков, официально — «Растущая концентрация кредитного портфеля банков на отдельных крупнейших заемщиках с высокой долговой нагрузкой».

«В последние годы наблюдается рост концентрации кредитов российских банков на крупнейших должниках (с 1 января 2016 года по 1 января 2019-го объем кредитных средств, предоставленных крупнейшим заемщикам, вырос на 68%)»,— констатирует Банк России. ЦБ в исследовании ранее выделил группу 92 крупных заемщиков — публичных компаний, в которых концентрируются кредитные риски. ЦБ после выпуска посвященного этому «консультативного доклада» создал рабочие группы для консультаций в секторе и «планирует отслеживать позиции крупнейших банков в обязательствах данных компаний в режиме мониторинга».

Однако в дальнейшем (ЦБ может ввести эти меры не ранее чем через три месяца после извещения рынка) допускается установление «макропруденциальных» надбавок к коэффициентам риска по кредитным требованиям к таким компаниям.

На вопрос “Ъ” о том, совпадает ли концентрация рисков у заемщиков с концентрацией кредита в крупных, преимущественно государственных банках (см. “Ъ” от 3 апреля), Ксения Юдаева ответила положительно, уточнив, впрочем, что в ЦБ не исследовали этот вопрос специально. Отметим, само по себе совпадение этих процессов необязательно, но с высокой вероятностью речь идет об одном тренде: крупные госбанки предпочтительно кредитуют крупные публичные компании, в российских реалиях преимущественно с госучастием. Это может существенно усложнить задачу ЦБ.

Комментарии ЦБ к трем остальным уязвимостям в отчете выявили ряд необычных моментов. Так, Банк России пока не отметил спада необеспеченного розничного кредитования, который могло бы обеспечить существенное увеличение с 1 апреля надбавок к коэффициентам риска по таким кредитам, в то время как в сходной ситуации с ужесточением резервирования по ипотеке с небольшим и нулевым стартовым взносом такой эффект есть. Впрочем, введение с 1 октября 2019 года ограничений кредитования физлиц по параметру «доход/платеж» (и коэффициенты ЦБ, и такое ограничение — весьма жесткий инструмент) должно эффективно ограничить прирост необеспеченного потребкредита. По оценкам Ксении Юдаевой, для банков, высокоактивных в этом сегменте, «сдвиг» резервирования обойдется в 2,5–3,5% их капитала. Судя по всему, отсутствие мгновенного эффекта от апрельского решения ЦБ, как и ускорение необеспеченного кредитования физлиц в первом квартале,— ситуативные действия банков, стремящихся максимизировать прибыли перед ужесточением регулирования. При сохранении текущего тренда к 2020 году показатель «предстоящие платежи по кредитам физлиц в процентах от располагаемых доходов» явно превысил бы пиковый уровень начала 2015 года (10,4%, на январь 2019 года — 9,9%), действия ЦБ должны стабилизировать этот показатель, для отдельных групп населения существенно больший. Отметим, ЦБ обнаружил и быстрый рост выдачи сверхдлинных (более пяти лет) кредитов физлицам в четвертом квартале 2018 года, но с начала года их объемы снижаются — отчасти это, видимо, влияние ипотечного рынка («кредиты на первый взнос»), отчасти — попытки банков обойти регулирование ЦБ.

Растущая с начала 2019 года валютизация активов и пассивов банков (она сильнее у юрлиц, в случае с физлицами доля вкладов физлиц в валюте с начала года к апрелю выросла с 20,3% до 21,5%) — история более сложная, в ней, очевидно, отразились и курсовая волатильность марта, и кампания «деофшоризации», и ряд других факторов. Рост коротких депозитов — отчасти следствие системной проблемы с длиной пассивов банковской системы, отчасти — конъюнктурные совпадения в первом квартале 2019 года.

Кроме того, ЦБ зафиксировал в отчете, помимо предсказуемого прироста проблемных ссуд в строительстве, прирост проблемных валютных долгов в энергетике и торговле. Напомним, динамика розничной и оптовой торговли расходится (см. “Ъ” от 13 мая), возможно, в силу сложной классификации «оптовой торговли» в финсистеме отразились текущие изменения корпоративной структуры российских крупных групп компаний и возвращение их финансовых потоков (в том числе к собственникам) в юрисдикцию РФ.

Процесс же сближения друг с другом госбанков и окологосударственного бизнеса, в отличие от описанных трендов,— история, выглядящая более фундаментальной. Конгломерат «госбанки—окологосударственный бизнес» обладает по российским меркам почти неограниченным политическим ресурсом и вряд ли видит в происходящем проблему, а не собственное достижение, а доступ его к госресурсам и госконтрактам позволяет накапливать риски в течение многих лет.